Дочь героя

Но прежде, чем мы добрались до них, едва только был снят верхний слой земли, перед нами открылась картина гораздо более близкого времени. Осколки, множество стреляных гильз, обрывки толстого черного сукна, железная пуговица с якорем, бинты с бурыми пятнами, кожаная полевая сумка, несколько солдатских медальонов... В 1941 – 1942 годах, как мы потом узнали, здесь проходила передовая линия обороны Одессы. Мы складывали свои находки в одну сторону, удивляясь тому, сколько их, а в другую – то немногое, что остается в таких случаях от человека. Позже все это подзахоронили в братскую могилу, которая уже была во дворе местной школы, – торжественно, с оркестром. Не хватало только родственников. Да и откуда им взяться? Для них те, кто лежит в этой земле, навсегда останутся пропавшими без вести. Семье ярославца старшего лейтенанта Алексея Маланова, который погиб 4 октября 1941 года, повезло больше. Он похоронен в Одессе, на Аллее славы, на камне выбито его имя, и жена с дочерью приезжали сюда не раз. 69-й истребительный авиационный полк, где служил летчик Алексей Маланов, – единственный прикрывал Одессу с воздуха. Вместе с моряками, солдатами и ополченцами, стоявшими насмерть, полк два месяца удерживал 300-тысячную армию гитлеровцев. Алексей совершил 151 боевой вылет. В июле был представлен к ордену Красного Знамени, в августе – к званию Героя Советского Союза. Указ о присвоении вышел уже посмертно. Свидетели гибели героя сохранили подробности. Алексей вылетел в тот день в составе восьмерки истребителей штурмовать фашистские позиции в район Сухого Лимана (30 км от Одессы, сейчас здесь построен крупнейший порт Ильичевск). Их встретили вражеские зенитки. Самолет Алексея отвесно пошел вниз, едва не цепляясь крыльями за бруствер немецкой траншеи, и тут же стремительно взмыл ввысь. В полку этот прием называли «малановский уголок». Но фашистский зенитный снаряд все-таки зажег самолет Алексея. В последнюю минуту он еще успел направить свой И-16 в самую гущу вражеской колонны. Так оборвалась его жизнь. Совсем короткая, всего 24 года. А начиналась она в Ярославле. Алексей – коренной перекопский, вырос в Забелицах. Учился в 40-й школе, в одном классе с Варей, своей будущей женой. – И я потом в той же школе училась, где папа и мама, – рассказывает дочь героя Эмилия Алексеевна Казакова. – Даже у тех же учителей. Алексей увлекался парашютным спортом и сразу после окончания школы поступил в летное училище в Ростове-на-Дону. А Варя уехала учиться в Кострому, в торговый техникум. Но не закончила. Как снег на голову свалился Алексей, получивший назначение в Одессу, они поженились и укатили по месту его службы... В 1940 году родилась Эмилия – Эмма, как звали ее домашние. – Я потом маму спрашивала, откуда хоть вы это имя выкопали? Оказывается, в военном городке, где они жили, была одна немка, жена какого-то офицера. Такая душевная! Отец и назвал меня в ее честь. Сама Эмилия Алексеевна отца, конечно, не помнит. Дома у мамы до самой ее смерти висел его портрет. Фотография неважная, и дочка представляет его не столько по ней, сколько по отдельным маминым репликам. «Ты у меня такая же спортивная, как твой отец», – бывало скажет та. Или, желая ее похвалить: «Вот и отец твой был добрый». Эмме хотелось знать больше, но мама только вздыхала: «Его никогда дома не было. Всегда в полетах. Прилетал уставший. Он ведь еще на одной войне воевал – той, что была до этой». – Наверное, на финской, – Эмилия Алексеевна и сама точно не знает. – А вот о том, как мы из Одессы эвакуировались, мама часто рассказывала. Одесса подверглась нападению в числе первых городов страны. Бомба упала прямо на офицерское общежитие, где они жили. Эмму с матерью спасла случайность: они в это время гуляли на улице. – Товарищи отца впихнули нас в поезд в чем были. А мне одиннадцать месяцев. Вагоны набиты ранеными. Один рубаху разорвет – нам даст, другой еще что. Так меня и довезли до Ярославля, хоть с желтухой, но живую. Похоронка на отца пришла через несколько месяцев. Как семье Героя, им дали полдома рядом с бабушкой, маминой мамой, а все материальные заботы о ребенке взял на себя военкомат. Уборщица тогда получала 300 рублей, а на девочку назначили пенсию 872 рубля. Плюс пайки, одежда, каких ни у кого вокруг. На фотографии, когда Эмма пошла в первый класс, только она одна в форме. Тем временем в жизни Малановых назревали перемены. Закончилась война, и однажды в их доме появился статный офицер, прибывший в отпуск из Германии. – Когда-то в юности он был первым маминым парнем, но она тогда выбрала моего отца. И вот сейчас Дмитрий Васильевич Салин снова сделал ей предложение. Она ответила: «Если уйдешь из военных, я за тебя выйду. Мужа-военного больше не хочу». Дмитрий Васильевич демобилизовался и вернулся к нам. В 1947 году они расписались и прожили вместе сорок шесть лет. Я не знаю, что такое отчим. Я звала его папой, он мне был как отец. – Но вы носили фамилию Маланова. Вы чувствовали к себе со стороны окружающих какое-то особое отношение? – Да, многие обращали внимание. В химико-механическом техникуме, где я училась, все про меня знали. В нашу 40-ю школу нас с мамой всегда приглашали на праздники. Я стеснялась, но мы ходили, конечно. Были еще какие-то обязательные встречи. Но вот что действительно очень запомнилось, так это отношение со стороны треста «Ярнефтехимстрой». Одна бригада там вроде бы взяла имя отца или зачислила его в свой состав, я точно не помню. Каждый год 9 Мая они нас с мамой поздравляли: то за нами на машине приедут, то нам домой подарки привезут. В 1965 году именем Алексея Маланова решили назвать одну из ярославских улиц. Однако его родные Забелицы выглядели уж больно неказисто. Семья жила на 3-й Ново-Духовской, но та очень короткая. А 1-я Ново-Духовская длинная, вроде подходила. Поинтересовались у вдовы: «А вы как хотите?» Она, понимая, что все уже решено, отмахнулась: «Как знаете!» В июле 1-я Ново-Духовская стала улицей Маланова. Несколько раз Эмилия с мамой ездила на могилу отца по приглашению Одесского обкома комсомола. Их размещали в хорошей гостинице, они посещали Аллею славы, другие достопримечательности, а потом им давали на две недели путевки в санаторий – все за счет города. Вслед за Ярославлем имя отца появилось и на карте Одессы, там есть теперь переулок Маланова. Впрочем, у дочери память об отце никогда как-то не ассоциировалась с железной табличкой. Отец – это город у моря, где она родилась, молодая мама, ее собственная жизнь, где он всегда был и до сих пор остается. После окончания техникума Эмилия получила направление на сажевое производство НПЗ – из него потом вырос нынешний завод «Техуглерод», а в то время он только строился. Она делала чертежи для монтажников, участвовала в пуске предприятия. Вспоминая морозную зиму перед самым пуском, смеется. Тогда газ еще не подали, и они, совсем молоденькие девушки, разогревали реакторы дровами. Бабушка ворчала: «Уходи ты с этого завода. Вон язык черный, отмыть не можешь. Уходи!» Но она осталась. Работала старшим аппаратчиком, диспетчером, семнадцать лет – старшим инженером-технологом, в последнее время – цеховым экономистом. Уже решила, что в этом году увольняется. Хватит – как-никак 41 год на предприятии. Привыкает к тому, что уйдет, болезненно. Завод для нее ведь не просто место работы. Когда-то здесь дали ей однокомнатную квартиру – одной, как дочери Героя. В эту квартиру пришел к ней муж, отец которого тоже погиб на фронте, здесь началась их общая жизнь. Когда они объявили, что ждут ребенка, мама поставила им условие: если родится мальчик, назвать в честь деда. Так что сына Эмилии Алексеевны тоже зовут Алексеем. Теперь еще есть внучка и внук. Закончу эпизодом, который приводится в одном очерке об Алексее Маланове, опубликованном давным-давно. Однажды после мощного налета немецкой авиации на Одесский аэродром их 69-го полка командир эскадрильи увидел идущего ему навстречу Алексея Маланова. Командир улыбнулся: «Жив?» Алексей ответил: «Я бессмертный». Так было или не так, теперь уже никто не скажет. Но по сути ведь правильно. Фото Вячеслава ЮРАСОВА и из семейного архива Малановых.