Зоркое Татьянино сердце

Таких осталось, не поленилась посчитать, всего-навсего, не поверите,... без малого три тысячи. Для поднятия духа перечитывает иногда Бунина и письма. На одни почтовые расходы уходит у неё плюс-минус тысяча рублей в месяц. Над ней уже посмеиваются – дескать, не смеши людей, сядь за компьютер, пользуйся, как все нормальные люди, почтой электронной. А она донкихотски стоит на своём: я, друзья мои, социальный педагог, специалист-психолог, меня интересует внутренняя жизнь людей.

При случае напомнит собст­венную, сугубо ненаучную, но не раз подтверждённую на практике, версию: письмо, написанное от руки, да, проигрывает компьютеру во всеведении, но даёт ему сто очков вперёд, когда надо тебе один на один кому-то раскрыть душу или просто не спеша поговорить о текущем житье-бытье.

Есть темы, какие приходится обсуждать с продолжением, чаще всего такое бывает, как сейчас, перед большими празд­никами. К примеру, объяснять, как же всё-таки это у неё получилось: после того, как в последний раз позвенела бокалом на дне рождения у подруги, вот уже четверть века удаётся Татьяне Владимировне следовать сухому закону – даже на соб­ственной свадьбе шампанское заменила лимонадом.

Для неё никакой проблемы здесь нет. Обычно после риторического вопроса: мол, кто же, люди добрые, заставляет вас пить-выпивать, отшучивается: и медицина, и народная мудрость, и весь опыт мировой цивилизации подсказывают, что делать это надо с умом, даже в Международный женский день. А ежели кому-то вздумается напирать на действительно весьма странное обстоятельство, когда невеста даже за счастье в семейной жизни поднять

бокал отказывается, у Татьяны Соломатиной, матери двоих богатырей-погодков (обоим сейчас за двадцать), всегда при себе ссылка на появление сыновей как самое счастливое последствие той свадьбы.

Оба, слава Богу, определились в жизни: Игорь в охотку вагоны ремонтирует и стихи пишет – исключительно во славу железной дороги, Юрий пошёл по научной стезе, только что принят в аспирантуру академического Института внутренних вод.

Адресаты Татьяны Владимировны где только ни живут – в большом городе Германии и в далёком таёжном посёлке под Иркутском, в столице нашей родины Москве и древнем среднерусском городке Шуя – там, будучи коренной ярославной из села Яковлевского, Соломатина училась в пединституте. В эпистолярном досье как раз из Шуи один из её любимых собеседников – преподаватель курса литературы ХХ века Феликс Генрихович Жарский, тонкий знаток поэзии знаменитого шуянина Бальмонта, а в Великую Отечественную – участник партизанского движения. Человек независимых взглядов, он таким был во всём – допустим, ездил на работу на велосипеде. На курсе Соломатиной все хотели «быть Жарскими».

Поговорить с ним можно о чём угодно, да хоть гаврилов­ямские новости обсудить.

Здесь, в городе, где живёт Соломатина, льнокомбинат никак не выйдет из прорыва, и безработных многовато, и грязь на окраинах по щиколотку, а ведь собрали же недавно всем миром деньги на дорогую операцию одному хорошему парню. И так здорово поддержали старожила города Людмилу Николаеву. В шесть лет заболела она полиомиелитом, врачи долго не могли поставить точный диагноз, недуг стал неизлечимым.

Последний удивительный сюжет – тоже из переписки Соломатиной. К нему непосред­ственное отношение имеют и она сама персонально, и её творческое объединение «Серебряная лира». Из дома Людмила Алексеевна Николаева не выходит лет двадцать, но нашла в себе силы и учиться, и читать, и не изменять своему дару Божьему.

Николаева в «Серебряной лире» вроде вольного слушателя. Общение с ней у Соломатиной почти ежедневное телефонное, реже – домашнее лицом к лицу. Но плюсик, отметка о присутствии в строке «Людмила Николаева» журнала-ежедневника, ставится по клубным четвергам и воскресеньям неукоснительно, знает Людмила Алексеевна, что друзья всегда рядом.

Однажды Татьяна просидела дома у неё часа четыре. Годами писала Николаева в стол, показала рукописное «избранное» толщиной чуть ли не с «Войну и мир». От корки до корки прочли ту неизданную книгу, полную удивления перед жизнью и мужества жить. Вот и пошла с лёгкой руки Татьяны Соломатиной шапка по кругу. Актив «Серебряной лиры» кого только не рискнул побеспокоить – от Пенсионного фонда, главы администрации района Николая Бирука, частных предпринимателей независимо от их ранга до учителей школ и воспитателей детских садов.

Отзывчивых людей в Гаврилов-Яме нашлось столько, что дело в конце концов сладилось – «народное издание» увидело свет.

– Как взяли в руки эту книгу в первый раз, – вспоминает наша собеседница, – почув­ствовали себя так, будто сами получили Нобелевскую премию. Просто летали от радо­сти.

Когда мы приехали поздравить Татьяну Соломатину с наступающим Женским днём, она по собственной инициативе собрала в студии друзей. На столе на самом видном месте лежал тот «нобелевский» том под названием «Надежда». Наш предпраздничный разговор был и про письма, и про шапку по кругу, и про всё остальное, о чём мы вам и рассказываем. Был у нас в запасе и вопросец на засыпку: зачем ей всё это нужно. Искать для ответа красивых слов она не стала, просто объяснила:

– Положительную энергию куда-то же девать надо.

На прощание, открыв книгу Николаевой, вслух прочли в тему такой прогноз с надеждой на скорую победу весенней модернизации природы: «Воздух всё светлей и горячей,//Растеряло солнце сто ключей.//И на пашне стройные грачи//Ищут золотые те ключи.//Гонит льдину шустрая волна.//Ах, какая ранняя весна!».

Тут-то и открыла Татьяна Владимировна свою сумку. Как заправский маг и чародей вынула (ту, что на нашем снимке) только что купленную весёлую плюшевую красавицу с толстенной русой косой и в голубых пинетках. По-матерински взяла её на руки:

– Будем знакомы. Догадываетесь, кому достанется такой сюрприз к 8 Марта? Правильно, Людмиле Алексеевне Николаевой.

И, посмотрев на этикетку, добавила:

– И зовут незнакомку подходяще, знаете как? Солнышко!