Чили после землетрясения

27 февраля никто даже представить не мог масштабы катастрофы, в одночасье оставившей без крыши над головой не одну сотню тысяч человек. Президенту Чили Мишель Бачелет понадобилось аж 36 часов, чтобы принять решение о введении чрезвычайного положения. А сколько потерянных жизней за эти 36 часов! Землетрясение беспощадно обнажило слабые места Чили, считавшегося одной из самых благополучных стран Латин­ской Америки.
Целых 12 часов у военных не было связи. Почему? Да просто потому, что они всегда пользовались сотовыми телефонами. А сотовая связь, разумеется, в тот день работать перестала. По мнению политических аналитиков, Бачелет так сложно далось решение ввести чрезвычайное положение потому, что она не хотела «заканчивать своё правление с военными на улице». Это, мол, напомнило бы людям о временах эпохи Пиночета и военной хунты. Но разве это имеет значение, когда на карту поставлены жизни людей?
В Чили погибли более 700 человек. Несметное количество людей лишились жилья и средств к существованию. Обезумевших от голода и страха чилийцев, не знавших что делать, куда бежать, кому звонить и вообще как дальше жить, охватила паника.
На следующий день после землетрясения продоволь­ственные магазины не открылись. Воды и электричества не было. Никакой информации, кроме официальных сводок новостей, тоже не было. Начались грабежи. Менеджер одной престижной компании рассказал:
– Я пришёл в магазин за едой и водой. Продавцов не было, стёкла были выбиты. Люди выносили столько, сколько могли унести. И, заметьте, среди них были не только бродяги и малолетние преступники.
Так-то оно так. И мать, укравшую молоко для своего ребёнка, можно понять. Но вот понять тех, кто грабил дома, кто выносил из магазинов всё, что можно, начиная с бытовых электроприборов и заканчивая компьютерами, простить по меньшей мере сложно.
Первые ночи после землетрясения люди в Конститусьоне, Консепсьоне и других городах, сильно пострадавших от землетрясения, не спали. Одни воровали, другие, вооружившись ножами и палками, защищали свои дома от мародёров. Только через несколько дней ситуация более менее нормализовалась: правительство наконец-то ввело комендантский час и на улицах появились военные.
Аэропорт Сантьяго, несмотря на некоторые разрушения, в эти дни работал не переставая, без перерыва принимая самолёты с гуманитарной помощью. Поддержать Чили приехала и госсекретарь США Хилари Клинтон. Фотография, где Клинтон передаёт президенту Мишель Бачелет спутниковый телефон, стала в некотором роде символической: нужно было случиться землетрясению, чтобы вспомнить, что страна с развитой и стабильной экономикой до сих пор не знает о существовании спутниковой связи.
Но, пожалуй, главную помощь Чили получило не от США, Аргентины, России и других стран, сразу же отправивших в пострадавшую страну самолёты с водой, едой, опреснителями и палатками. Всё Чили объединилось в едином порыве помочь пострадавшим от землетрясения. Не прошло и пары дней, как по всей стране, в больших и маленьких городках, в деревнях, – повсюду заалели государственные флаги, словно безмолвный призыв: «Вместе мы поднимем Чили».
«Чили помогает Чили» – это лозунг кампании, организованной молодыми предпринимателями. На следующий же день после трагедии стали собираться группы волонтёров, люди начали приносить в волонтёрские организации еду, воду и одежду, те, у кого есть возможность, перечисляют для пострадавших материальную помощь. «Красный крест», «Крыша для Чили», «Поднимем Чили» и другие организации каждый день посылают волонтёров в разрушенные города. В больницах с самого утра часовые очереди – люди пришли сдавать кровь.
– Обычно не больше пяти человек в день приходят, – говорит медсестра одной из больниц Сантьяго, – а тут, сами видите.
С пятницы на субботу в течение 24 часов по телевидению Чили шёл спецвыпуск программы «Телетон» в помощь по­страдавшим от землетрясения. Изначально «Телетон» задумывался как программа для сбора денег для детей, нуждающихся в медицинской помощи. Теперь в помощи нуждается вся страна. Спецвыпуск «Телетона» собрал порядка 30 миллионов чилий­ских песо. Все эти деньги пойдут на восстановление разрушенного.
Пока государство помогает лишь самым пострадавшим городам на побережье. Курико, Талька, Вальпараисо и другие ждут своей очереди. На чёрном рынке продаются продукты по ценам, превышающим обычные в 3 – 5 раз, люди живут на улице и ждут, что вот-вот правительство вспомнит и про них тоже.
Мы побывали в двух городах, пострадавших от землетрясения, – Курико и Тальке.
Только мы вышли из автобуса в Курико, как увидели молодых людей и девушек, разгребавших развалины железнодорожной станции. Это волонтёры из организации «Крыша для Чили».
Каролине Ривьере (на левом снимке) 21 год, она будущий дизайнер одежды. В Курико приехала из Сантьяго. Землетрясение и застало девушку в Курико. По счастью, ни она сама, ни члены её семьи не пострадали, а её дом выдержал натиск стихии. Воду и электричество дали недавно, ещё пришлось провести несколько бессонных ночей на дежурстве, отпугивая вандалов, которые безнаказанно врывались в полуразрушенные дома и выносили всё, что не уничтожило землетрясение. Мой вопрос «Есть ли такие, кто не хочет помогать», Каролина не поняла:
– Как это – не хочет? Есть те, кто не может, у кого пострадали от землетрясения родные и близкие, а все остальные, конечно, хотят! В первый же день после землетрясения в волонтёры записались гораздо больше людей, чем ожидалось.

Многим чилийцам нужна медицинская помощь. От землетрясения пострадали поликлиники и больницы.
Омар Эрмида, 57, врач-педиатр, работает в экстренном госпитале уже 30 лет. В рамках миротворческих акций он побывал в Югославии, Африке, на Гаити и вот теперь приехал в Чили. На вопрос, почему он решил стать доктором, Омар ответил вопросом:
– Если на территории России вдруг случится беда, кого будут лечить доктора? Только русских или всех раненых? Вот и я тоже не принимаю ничью сторону. У горя и болезни нет национальности. Мы, как Красный Крест, помогаем всем тем, кто в нас нуждается.
Мигель Анхель Лусеро, начальник медицинского отряда ВВС Аргентины, (ему 52) рассказал, что передвижной военный госпиталь, который направила сюда президент Аргентины Кристина Киршнер, начнёт работу уже в четверг.
Недалеко от аргентинского госпиталя мы увидели полуразрушенную церковь. В куче деревянных обломков стен и обвалившейся штукатурки – растрёпанная кукла, порванный учебник по математике для средней школы, детская туфелька. Из-за плотной пыльной взвеси, словно из-за шторы, вышел святой отец. В первый момент мне даже не пришло в голову, что этот немолодой близорукий человек в строительной белой каске и пыльной футболке и есть священник Хосе Абарса Моралес, служивший в самом старом в Курико соборе Пресвятой Девы Марии дель Кармен, известного на всё Чили тем, что на религиозный праздник в октябре сюда съезжаются более 60 тысяч верующих. Падре Хосе, несмотря на то, что «настоящая драгоценность архитектуры XIX века» теперь восстановлению не подлежит, выглядел довольно бодро, с готовностью рассказал, что его домик, находящийся буквально в нескольких метрах от храма, не пострадал, что сам он теперь наравне с рабочими расчищает завалы во дворе церкви, выносит то, что ещё можно вынести, причащает умирающих и молится Богу. Во дворе церкви лежали аккуратно сложенный деревянный алтарь и дет­ские книги.
В Курико расположился чилийский передвижной госпиталь. На вопрос, можно ли посмотреть госпиталь и поговорить с персоналом, суровый военный сказал, что нужно дождаться начальства. Начальством оказалась миловидная молодая женщина 30 лет, майор ВС Марица Марипанги, начальник PAME (пост особой медицинской помощи).
– Вы только подумайте, – начала Марица, – в местной больнице было 360 лежачих мест, а теперь она разрушена, и что делать? Ведь больные всё равно нуждаются в лечении, поэтому мы здесь.
Бригада передвижного госпиталя приехала с севера Чили, из Антофагасты, буквально на следующий день после того, как случилась трагедия. Ещё день ушёл на то, чтобы установить палатку медсестёр и врачей, две палатки для лежачих больных по десять мест в каждой, палатку для проведения операций и палатку для беременных женщин на сохранении. Госпиталь снабжён водой, санузлами, электрическим генератором. Здесь делают операции, наблюдают лежачих больных, помимо оказания медицинской помощи доктора следят за гигиеной и санитарией. После землетрясения открылись могилы, появились крысы, а это вполне может привести к эпидемиям. Ещё врачи попутно оказывают психологическую помощь, помогают пациентам преодолеть тревогу, следят, чтобы не распространялись ложные слухи.
Когда произошло землетрясение, Марица наслаждалась своим законным отпуском в Сантьяго. Но как только она узнала о трагедии, тут же записалась в ряды готовых помочь. Её команда забрала её в Курико из столицы по дороге из Антофагасты. Марица работала в Бурунди от организации «Врачи без границ», помогала пострадавшим от землетрясения в Гаити.
– А как иначе? – она смущённо улыбается и отворачивается, чтобы смахнуть набежавшие слёзы. – Кто поможет, если не мы? Вы себе можете представить, как спускались по лестницам госпиталя в день землетрясения пациенты? Только что прооперированные? Лежачие больные? Я – не представляю.
Вентилятор месит лопастями тёплый пыльный воздух, госпиталь притих в послеобеденные часы, и только старик-астматик беспокойно оглядывается по сторонам, ёрзая на краешке кровати. Марица тепло прощается с нами, приглашает заходить ещё, если что. Предупреждает, что по улицам после того, как спускаются сумерки, лучше не ходить: во-первых, запрещено – в Курико установлен комендантский час с полуночи до 6.00, а во-вторых, просто опасно: ещё не успокоились мародёры и мелкие воришки.
Через полчаса мы забредаем на тихую улочку. Покинутые дома ощерились обломками стен, кое-где реют чилийские флаги. Кажется, будто бы здесь никогда и не было никого. Но через разбитые стёкла одного из домов вдруг доносится звук телевизора. К нам выходит хозяин в шортах и строительной каске: мало ли что. Карлос Контрерас, работник банка, в день землетрясения был дома с женой и четырьмя детьми. К счастью, никто из них не пострадал.
– Ну а что дом? – разводит руками Карлос. – Дому как-никак 110 лет в этом году. Уже отслужил своё, не одно землетрясение перенёс. Всё образуется. Государство поможет.
Конечно, восстановится и дом, вернётся нажитое имущество, слава Богу, все живы здоровы, и с годами страшная ночь землетрясения немного сотрётся из памяти. Только вот забыть, как девятилетняя дочка, когда начались подземные толчки, прижималась к нему, плакала и просила, чтобы «папа остановил землю», Карлос не сможет никогда.
Они провожают нас втроём: маленькая Хавьера, Карлос и его жена Исабель в фартуке цвета чилийского флага. Хавьера нарисовала на листке бумаги чилийский флаг, повесила его у двери и написала на стене: «Чили – моя страна». Пока Карлос рассказывает, куда нам пойти дальше, Исабель уходит в дом и возвращается с фломастером в руке. Она забирается на стул, одиноко стоящий у уцелевшей стены, пишет на стене: «Вернёмся» и улыбается нам.
– Потому что мы обязательно вернёмся, – говорит она.
На доме Алехандро Рохаса нарисованы красные кресты. Это значит, что дом подлежит сносу. В Курико много таких вот «зачумлённых» жилищ, хозяева которых стараются успеть увезти те немногие вещи, что остались после землетрясения. Алехандро повезло: он фермер, и у него есть ещё один дом, в деревне.
На очередной улице Курико наше внимание привлёк единственный уцелевший дом, на котором не было красного креста. На его стене написано мелом: «Спасибо, я жива» и нарисована улыбающаяся рожица. Однако первое впечатление обманчиво. Марсела Контрерас, 33 лет, с мужем разбирает обломки того, что когда-то было их домом. Уцелевший фасад весь покрыт трещинами, внутри от обстановки мало что осталось. Марселе, в отличие от Алехандро, жить негде. Молодой женщине, как и владельцам других пострадавших домов, придётся самой рушить свой дом. Государ­ство помогает только с фасадом – чтобы на улицу не упал.
Марсела работает в телефонной компании. Начальство пошло ей навстречу и дало неделю оплачиваемого отпуска, чтобы она смогла найти другое жильё и обустроиться на новом месте. Однако это не так-то просто. Снять квартиру практически невозможно: те немногие, что сдаются, стоят так дорого, что мало кто может себе позволить такие расходы. Так что многие пока живут у род­ственников и друзей. Первые несколько дней после землетрясения Марсела с соседями, вооружившись крюками, швабрами и ножами, по ночам охраняла улицу от мародёров и воров.
– А как же военные?
– Даже не говори мне про военных! У меня средь бела дня пять военных стянули коробку с дисками, представляешь?! Я начала кричать, вышли соседи, и коробку мародёры оставили на следующей улице. Но ты себе представляешь, какие у нас военные?! Полицейские – помогают, да, а военные вообще непонятно, что тут делают.
Дому Марселы почти 150 лет, и, возможно, он бы ещё столько же простоял, если бы не 27 февраля.
– Да Бог с ним, с домом, это дело наживное. Вот сынишка у меня по ночам плохо спит, всё плачет и кричит во сне. А дом – построим.
На следующий день мы оказались в Тальке, одном из самых пострадавших городов.
Здесь землетрясение уничтожило целые улицы. Некоторые остались без крова, большинство – без работы. У многих здесь было своё маленькое дело.
Памела Сасо, 32 лет, до землетрясения продавала обувь в арендованном магазине. Теперь магазин полностью разрушен. У Памелы двое детей десяти и четырёх лет. В ночь с 26 на 27 февраля погиб её двоюродный брат.
– Знаешь, – признаётся Памела, – я каждое утро просыпаюсь и задаю себе вопрос: что делать? И каждый раз не знаю, как на него ответить.
Магазин Оскара Саро, вернее, то, что от него осталось, находится аккурат напротив магазина Памелы. Только в отличие от молодой женщины Оскар не унывает:
– Ну что ж, что 40 процентов товара теперь на выброс, это ничего. Через 2 – 3 месяца откроем магазин ещё лучше, чем прежде.
На улице Норте уцелел лишь один магазин. И пока я говорила с хозяином, к нему заглянули пять покупателей. Хуан Карлос Гутьерес продаёт обувь. И в отличие от некоторых ушлых продавцов, которые решили нажиться на человеческом горе, значительно подняв цены на продукты питания, Хуан Карлос наоборот, цены снизил.
Дальше по улице – ещё одна огромная куча обломков штукатурки. Перед ней стоят диван, накрытый какой-то простынёй, швейная машинка, коробки из-под обуви да детский жёлтый грузовичок. Это всё, что осталось у Уварлинды Парагонсалес. Мужа Уварлинды придавила стена, однако, к счастью, он остался жив и теперь находится под присмотром врачей в госпитале Сантьяго.
– Ну, записалась я в муниципалитет, – говорит женщина, – а толку-то? Как не было помощи, так и нет.
Пока мы бродили по разрушенным улицам Тальки, ко мне подошёл опрятно одетый мужчина.
– Журналист? – спросил он, кивая на мой блокнот, и представился, – Мигель Крус, 37 лет, преподаватель философии и культуры.
Как ни парадоксально, Мигель оказался одним из первых, предупредивших чилийцев об угрозе цунами. Дело было так: когда он почувствовал ночью толчки, то первым делом зашёл в Интернет посмотреть, что же происходит. На чилийских новостных сайтах никакой информации не было, тогда как один американский сайт уже объявлял о землетрясении предположительно магнитудой в 8,8 по шкале Рихтера и о возможной угрозе цунами. Нельзя было терять ни минуты. И преподаватель, недолго думая, отправил электронное письмо на местное радио «Палома». И в течение 12 часов после землетрясения, когда ни военные, ни полиция не могли скоординировать свои действия из-за банального отсутствия спутниковой связи (сотовая связь перестала функционировать через пять минут после первых толчков), работники радио были настоящей палочкой-выручалочкой, своеобразным «радио жизни» для многих людей. В течение целой недели радио не прекращало свою работу ни на минуту. Радиоведущие принимали звонки, чем способствовали работе пожарных, полицей­ских и военных, в конце концов добрым словом подбадривали людей, говорили, что им нужно делать в той или иной ситуации. А слушатели звонили с вопросами, стоит ли отключать газ, как пользоваться электричеством, где брать воду, как себя вести при новых толчках и так далее.
– Так что вы обязательно сходите на радио «Палома». Там работают настоящие герои, – говорили нам.
Путь на радио лежал через одну из улиц Тальки, разрушенную до основания. Взору предстаёт невесёлая картина: в ряд стоят разрушенные дома, а напротив – самодельные палатки-навесы из пакетов, больших кусков полиэтилена, брезента, в общем, всего, что нашлось под рукой. Люди, в одночасье оставшиеся без крова, теперь живут практически под открытым небом, готовят еду на костре и мечтают о тех временах, когда всё наконец нормализуется и государственная помощь дойдёт и до них тоже.
Мария Цурис раньше работала горничной. А теперь у неё нет ни дома, ни работы (от дома её хозяйки остался один фундамент).
– Из нашего дома мы выбирались по крыше – по-другому было никак. И теперь – вот, – Мария кивает на новое «жильё». – А нам бы хотя бы палатку привезли что ли... Зима ждать не будет.
Соседка Марии Мария Анхелика Идальго Наварро когда-то держала здесь ресторанчик. Ни от ресторанчика, ни от дома не осталось ничего. Мария Анхелика, приняв меня поначалу за волонтёра, не теряя времени, перешла к делу:
– Значит, так: нужна туалетная бумага, вода и хлеб.
Когда она поняла, что в этом я ей не помощник, вздохнула:
– Государство пока что помогает тем, кто живёт на побережье. Нам вот добрые люди сигареты привезли, и то спасибо.
Чуть поодаль у открытого багажника хорошей машины стояла группа опрятно одетых женщин. Анна Мария Мелгарехо с дочерью Пией сами, по собственной инициативе привезли в Тальку сухое молоко, воду, хлеб, консервы и туалетную бумагу.
– У меня за людей сердце кровью обливается: государство им не помогает. Так что кто ещё поможет, если не мы?
Ниже по улице меня поймал подросток. Ромарио спросил:
– Фильм «2012» смотрела? Вот что-то похожее я и испытал. Думал, конец света уже настал. Но вот видишь – живой пока. Пришёл в гости к подруге.
К подруге в гости решили зайти и мы – там как раз готовили обед. «Подруга» Ромарио, однако, оказалась мужчиной-трансвеститом. «Сесилия», как она (или он?) представилась, комично заломила руки и пожаловалась, что теперь им с «девчонками» негде работать:
– Не сюда же клиентов приводить в конце концов. Неудобно как-то, сама понимаешь, – подмигнула она мне.
Ещё немного поблуждав по узким заброшенным улочкам, мы оказались на радио «Палома». Рикардо Гарсия, радиоведущий, почувствовав первые подземные толчки, недолго думая, схватил свой велосипед и поехал на работу. Неделю после землетрясения Рикардо называет «неделей солидарности»: работники радио как могли помогали людям – и советом, и добрым словом, и водой. Первыми людьми, оказавшимися в Конститусь­оне через несколько часов после трагедии, были радиоведущие. И отправились они туда не для того, чтобы написать репортаж, нет. Для того, чтобы помочь, привезти еды и воды. Единственными, кто поддерживал связь между местными властями и жителями, опять же были радиоведущие. Люди, в свою очередь, приносили на радио бензин в канистрах – для автономного генератора – лишь бы радио не замолкало, лишь бы была эта тоненькая связь с внешним миром.
Таких героев, как работники радио «Палома», в Чили не один и не два. Двенадцатилетняя Мартина Матурана, жительница острова Хуан Фернандес, как только почувствовала землетрясение, по совету отца побежала на главную площадь и включила сигнал тревоги. Благодаря ей многие смогли спастись от огромной волны, прокатившейся по острову.
У Луиса Гатика, парамедика из Конститусьона, в ту страшную ночь погибли жена и дочь. Несмотря на свою боль, Луис нашёл в себе силы помогать людям, которые в нём нуждаются.
Рыбаки Педро Муньоз и Освальдо Гомес успели спасти двадцать человек, переправив их с маленького острова на реке Мауле на берег. Но во время третьего их рейса вода захлестнула лодку, и они погибли.
Молодой юнга, который принял решение взять управление кораблём ВМФ, чтобы увести его в открытое море сразу после землетрясения, спас жизнь себе и трём своим товарищам и корабль от повреждений.
Обо всех этих людях не говорят по телевизору или по радио, разве только появляются время от времени коротенькие заметки в местной прессе. Но, несмотря на это, чилийцы всегда будут о них помнить.
На площади у разрушенной церкви – месса. Священник говорит, что главное – верить и надеяться, главное – человеческая жизнь, всё остальное приложится. На одной из разрушенных улиц тревожными трелями разливается скрипка, тоскует, жалуется целый день напролёт. Деньги, со­бранные скрипачом, пойдут в помощь жертвам землетрясения. Безучастных нет. Все поддерживают друг друга как могут.
И пока в Чили живут такие люди, о будущем страны можно не беспокоиться – вместе они поднимут Чили.