Его отец, Николай Дмитриевич, сын известного ярославского губернатора из рода Татищевых, спустя многие десятилетия был несказанно рад увидеть места своего детства. А сотрудник посольства, заслышав, что в областном центре есть киностудия «Юность», где работает клуб друзей кино, решил предложить ярославцам для просмотра французские ленты, которых нигде не увидишь.
Первым делом мы отправились в здание художественного музея, где когда-то проживала семья губернатора Дмитрия Татищева. Несмотря на годы, прошедшие с тех дней и возраст Николая Дмитриевича, он живо вспомнил обстановку: «Здесь была наша спальная комната», «Здесь губернатор давал балы», «Здесь был папенькин кабинет»...…
Приходилось лишь поражаться памяти этого человека, запомнившего не только родное гнездо, но и усадьбы купцов и заводчиков, которые мы посетили в тот памятный день. К моему стыду, этот престарелый человек знал градостроительную историю Ярославля лучше, чем я, журналист и уроженец края.
Волею случая в мои руки попала брошюрка тех лет, повествующая о мужской гимназии на Красной площади, где нынче технический университет. В брошюре десятка два фотографий. Когда батюшка Степана Николаевича стал рассматривать их, он вдруг громко воскликнул: «А ведь это я!» На фото одного из классов действительно был изображен гимназист Татищев, чье сходство с теперешним старичком угадывалось в деталях.
Мы сдружились. Татищевы увезли в Москву пластинки с русским репертуаром. В свою очередь, поскольку они не ожидали такой щедрости, подарили мне то, что было под рукой, французский журнал «Эль». За те часы, что мы провели вместе, я немало узнал о нелегкой судьбе первой волны эмиграции, когда Николаю Дмитриевичу пришлось осваивать во Франции профессию таксиста и рабочего завода по литью свечей. Он соединил свою судьбу с Диной Шрайбман, которая подарила ему двух сыновей. Затем смерть супруги, немецкое нашествие, беженцы, голод…...
Но не было в рассказе Николая жалоб на жизнь. Он принимал ее как должное. Гордился старшим, Степаном, возвратившимся в Россию дипломатом.
Ни разу не прозвучало в его словах и упреков в адрес власти. А ведь он с отцом – губернатором, будучи корнетом, провел не один день в Петропавловке, в заточении. Было это в конце восемнадцатого года. Николаю удалось избежать участи Татищева-старшего, которого расстреляли в Москве, и бежать на юг. Затем через границу в Турцию, оттуда во Францию.
Позднее я узнал, что сестру Николая Ирину сослали из белокаменной на Урал, где можно было из ссыльных создавать «дворянское собрание», так много родовитых имен появилось здесь, вдали от «светского шума и суеты». В Перми она встретила представителя еще одного знатного российского рода Голицыных. Вышла за него замуж, родила трех наследников. В тридцатых семье удалось покинуть СССР и поселиться в Англии…...
В 1971 году Степана Николаевича назначили атташе по культуре посольства Франции. В Москве он завел обширные связи среди писателей и журналистов. В те годы мы встречались с ним в Москве как добрые знакомые.
Именно он познакомил меня с Наталией Ивановной Столяровой. Эта женщина, испытавшая сталинский Гулаг, была одной из тех, кто помогал вывозить за рубеж архив Солженицына. Вывезти его можно было только в дипломатическом багаже, который не досматривался таможенниками. Это сделал Степан Николаевич Татищев. Дочь эсерки, участницы взрыва дачи Петра Столыпина, и внук расстрелянного большевиками ярославского губернатора Дмитрия Татищева, люди, чьи предки стояли по разные стороны еще не воздвигнутых баррикад, выполнили общее дело.
На снимке: ярослав-ский губернатор Дмитрий ТАТИЩЕВ (1903 – 1915 гг.).
Владимир ШИРЯЕВ.